"Ты должен уйти"

[Egoteamo]

И почему Зеврану так редко отказывают? А фиков о том, как его выгоняют из отряда, я и вовсе не встречала...

Ты должен уйти

- Ты должен уйти, - прозвучало за спиной. Я обернулся и встретился взглядом с ней. Не со спиной, естественно.
А с черными глазами Морганы Амелл.
- Я не могу уйти, - возразил я, думая, что ослышался. Когда-то мы с Морганой были любовниками – всего на одну ночь, приятное и необременительное приключение… после которого она, не желая еще больше запутываться в своих любовных связях, сказала, что больше ничего не будет. В каком-то смысле я тогда был даже рад её отказу. Моргана – красивая женщина и умелая любовница… не говоря уже о том, что она наш командир… но быть четвертым в её постели я не хотел. Связь с нашим бастардом по расчету… связь с ведьмой Морриган по любви… вероятно, эта парочка думала, что об их настоящих отношениях никому не известно. Я тоже, впрочем, свечку не держал, но умею отличить дружеский взгляд от влюбленного – чем совершенно не блистал тот же Алистер, который до встречи с Морганой, скорее всего, никогда и не был с женщиной. Командир смотрела на Морриган, как голодный на еду – и, сама замечая за собой такую особенность, старалась смотреть на неё поменьше. Разумное поведение, но не в случае подобной страсти. Хотя… что в таком случае вообще может быть разумным?
- Хочешь, чтобы я убила тебя сейчас? – поинтересовалась Моргана, когда я изложил ей то, что уже давно и отлично было известно нам обоим – то, что уход, независимо от причины, смертельно для меня опасен. Она стояла передо мной, прекрасная, с безупречной царственной осанкой, внешне один из лучших образцов женщины – мага, какие мне только доводилось встречать... Она была очень серьезна. И, посмотрев ей в глаза, я увидел, что Серый Страж действительно убьет меня без каких-либо колебаний, а, убив, в лучшем случае поморщится, заметив, что моя кровь забрызгала ей мантию. А может, и не поморщится – потому что вся моя кровь останется у меня в жилах. Маги умеют убивать чисто.
«За что?» - спросил я у неё взглядом. И ответ так отчетливо высветился в черных глазах, что, даже произнеси Моргана его вслух, я бы не понял лучше.
За Морриган.
За то, что я знал об их связи.
- Знают и другие, - я предпринял еще одну попытку её отговорить. Как бы мы не стали относиться друг к другу после этого разговора, жизнь – самая большая ценность для Ворона. И для меня… тоже.
Чародейка кивнула:
- Знают. Но Лелиана никогда меня не выдаст. Винн же считает более милосердным оставлять Алистера в неведении. Сейчас… опасное время, Зевран.
Да. Я едва заметно наклонил голову, соглашаясь с ней. Опасное. Именно сейчас, за несколько дней до Собрания земель, мое знание было опасней для Морганы, чем когда бы то ни было. Впрочем, она страховалась и раньше… никогда не оставляла бастарда в лагере, явно переговорила с Шейлой и Огреном – потому что даже они, менее чем кто-либо в отряде отличающиеся тактичностью, ни разу не завели разговора об их с Морриган отношениях... Но сейчас на кону было слишком многое.
Я… понимал её. Во всяком случае, понимал убеждение, что цель оправдывает средства. Саму её цель я не понимал никогда – но я и не был магом. Я ничего не имел против освобождения магов Круга – пока на алтарь выполнения этой цели не легла моя судьба.
- Что, мы и впрямь пришли только к этому? – нет, мне не было больно или страшно… я не настолько привязался к Моргане, чтобы считать её предательство чем-то сверхъестественным. В сущности… я ожидал этого. Говоря языком знати и деляг, я был для неё неудобен.
- Тебе было велено уйти. Советую послушаться, - голос чародейки прозвучал спокойно, но это не обмануло меня – я слишком хорошо видел, как её рука потянулась к посоху. Если я сейчас уйду... какой-то шанс выжить у меня все же будет. Если нет…
- Как скажешь. Надеюсь, наши пути больше никогда не пересекутся, - я приподнял голову, чтобы в последний раз взглянуть в её лицо.
И в первый раз увидел, каким оно было на самом деле.
Не красивым и не молодым.
Это было лицо человека, чья душа разрывалась между двумя страстями. Если бы я мог в этот момент что-то чувствовать, то, вероятно, испытал бы жалость и страх – за неё и перед ней.
Но я не почувствовал ничего.