Фик, ради которого я решила изменить своему принципу публиковать свое творчество в каком-то одном месте. Это, конечно, тот еще дарк... и вообще сборник драбблов... но я его очень люблю.
Дружба, вражда... любовь
Смерть и Жизнь.
Андерсу нравится прикасаться к нему.
Мертвое тело, казалось бы, должно вызывать отвращение – но не тело Кристоффа. Не тело Справедливости.
Дух не понимает этого. Он не понимает, почему целитель, вылечив остальных, опускается на землю рядом с ним – трогает теплыми сильными пальцами руки, смотрит в глаза – своими яркими, живыми глазами. Справедливости странно приятна эта близость – близость самой жизни. Жизни, воплощенной в облике этого странного мага.
В его прикосновениях нет ни капли магии – мертвому не поможет, попросту не нужна энергия исцеления. А ответные прикосновения духа, наоборот, дышат силой Тени. Силой, которой переполнен живой труп Серого Стража.
Андерс не живой труп. Он просто… живой. И для него, как и для всех тех, кто полон жизни, есть в близости смерти определенная притягательность.
Смерть и Тень… то, что ждет - рано или поздно - каждого мага.
Но его личная Тень пришла раньше Смерти.
Привязанность.
- Ты держишь живое существо в рабстве, - Справедливость сочувственно смотрит на рыжего котенка, которого Андерс держит на коленях. Котенок мурлычет от удовольствия под поглаживающими его пальцами целителя, и совсем-совсем не выглядит рабом.
- В той же степени, в какой он и сам держит меня в рабстве, - сегодня Андерс непривычно серьезен… хотя и его губы расползаются в улыбке умиления. Он смотрит на своего Сэра Ланселапа, но говорит – с духом.
- Я не понимаю тебя, - Справедливость хмурится, и на мертвом лице эта мимика, подхваченная им от живых, выглядит… мягко говоря, жутковато. Только вот целитель этого не видит.
А, если бы даже и видел… вряд ли бы в его отношении к духу что-то бы изменилось.
- Он привязан ко мне, - Андерс, продолжая гладить котенка, вдруг поднимает голову и смотрит на Справедливость. Впервые за этот разговор.
- А я привязан к нему.
Песня лириума.
На губах Андерса блестят голубоватые капли – он только что выпил лириумное зелье, восстанавливая ману. Справедливость смотрит на них, на эти капли, даже не осознавая, что его взгляд уже слишком долог. Долог и пристален.
Лириум… этот, земной лириум… поет. Дух рассеянно касается кольца на своей руке. Для него эта мелодия уже давно знакома, но завораживает так же, как и в первый раз.
Только вот песня лириума на губах Андерса – иная.
И Справедливость, словно магнитом, тянет к этим нескольким каплям.
Он хочет расслышать их мелодию лучше.
Он приходит в себя – или наоборот – только когда оказывается совсем близко к другу. Слишком близко.
Целитель блаженно улыбается, опьяненный СВОИМ наркотиком - исходящей от духа силой Тени, - и, прикрыв глаза, тянется вперед.
Справедливость слизывает голубоватые капли с его губ.
Теперь этот лириум поет только для него.
Слияние.
- Я давно хотел почувствовать тебя внутри своего тела, - Андерс кривит губы в горькой, нарочитой усмешке. – Только вот никогда не думал, что это будет… так…
Он действительно чувствует Справедливость внутри себя. Полное слияние. Одно тело на двоих.
Но… не в человеческом смысле.
«Ты хотел стать одержимым?» - в голосе духа сквозит удивление. Андерс ощущает его эмоции, как свои… и это странно. Это пугает… но одновременно и пленяет.
- Я не одержимость имел в виду… - отмахивается целитель. – Хотя знаешь… это даже ближе, чем я рассчитывал.
«Ты говорил, так нам будет лучше. Мы сможем нести справедливость угнетенным магам. Вместе».
- Тебя волнует только это?
«Да. И я хочу, чтобы и тебя волновала только наша цель. Ты не имеешь права на человеческие страсти... мы оба не имеем права на них».
Андерс хочет напомнить Справедливости, что духу никогда не понять человека… но слова замирают у него на губах.
В конце концов, их слияние изменило их обоих.
Голод.
Справедливость доволен. В такие минуты он всегда напоминает Андерсу большого, уютно урчащего где-то внутри него кота. Это доставляет своеобразное, чем-то похожее на сексуальное, удовлетворение – чувствовать его ТАКИМ… но угрызения совести сильнее.
- Они были моими собратьями!
«Они напали на тебя. Я защищался», - с какой-то ленцой отзывается дух.
- А если бы с ними была Страж-Командор?
Справедливость молчит… несколько мгновений. Он тоже, как и сам Андерс, успел привязаться к этой чародейке… их союзнице в борьбе за независимость магов.
«Страж-Командор не стала бы нападать на тебя, - наконец, подает голос дух. - Она наш друг и союзник. Она бы поняла».
Андерс вздыхает. Он понимает мотивы Справедливости… но ему совсем не нравится то, какое удовольствие тот начал находить в убийствах. Как жажда творить и приносить справедливость стала превращаться в…
Голод. Судорожный, демонический голод.
Голод Мести.
Третий.
- В такой ситуации я бы помог любому магу, - говорит Хоук… и Андерс видит, что он искренен. Но – не только искренен.
Еще и похож… очень похож… на Стража-Командора.
«Он поймет?» - Справедливость колеблется… в отличие от своего носителя. Тот уже принял решение.
Он поймет, с уверенностью сказал бы Андерс, если бы был один. Нет, не один… теперь он никогда не остается один.
Наедине со своим духом.
Хоук улыбается – так знакомо, так похоже на свою кузину Амелл, - и у целителя все внутри теплеет от этой улыбки. Такой же искренней, как и обещание помочь.
Справедливость… настораживается. Но Андерс не понимает этого.
Пока не понимает.
Лечение (Андерс).
Андерс пытается сосредоточиться, как и всегда, исполняя свой долг целителя – но не может. Что-то мешает. Вернее, он знает, что.
Горячая, обжигающе горячая кожа под руками. Причудливая смесь запахов – дыма и гари, мужского тела, и, почти неуловимо – ледяной свежести. Ток магии под кожей, магии, смешанной с кровью… или же текущей в крови… слившись со Справедливостью, он научился чувствовать этот ток. Застарелый шрам – чуть выше открытой раны, почти на плече.
Вроде бы, ничего необычного… и, в то же время, необычно все.
Потому что именно этого человека он хочет. Хочет так, что едва может заставить свои руки не дрожать, прикасаясь к нему.
А не прикасаться – нельзя.
Он целитель. И это его долг, его обязанность и призвание – исцелять.
В глубине сознания ворчит Справедливость, разбуженный его эмоциями. Андерс уже привык к этому глухому ворчанию. И сейчас дух прав - ему нужно взять себя в руки.
И лечить… словно бы обычного пациента, какие каждый день приходят к нему десятками, а не… Гаррета Хоука. Даже не думать о его имени. Об его запахе. Об его коже. Просто – лечить.
Лечение (Хоук).
Наваждение.
Его личное наваждение.
Он с трудом удерживается от того, чтобы потянуться навстречу рукам Андерса – словно кот за ласкающими пальцами. Но это не ласка. Это лечение.
«Это лечение», - повторяет он мысленно, сжав зубы. Целитель, конечно же, чувствует, как он напряжен… убирает руки – ему хочется застонать от разочарования - и тихо спрашивает:
- Больно?
Он мотает головой. Да, даже если было бы и больно – все равно.
«Прикоснись еще…»
Андерс прикасается – с новой, трепетной осторожностью. Но все равно это прикосновение – словно пущенное по венам электричество. Так мучительно… и так желанно…
Выбившуюся из хвоста и свесившуюся вниз светлую прядку хочется поймать губами. Руки зудят от желания прикоснуться самому. Но он лежит неподвижно – не мешая. Не подавая виду. Не пряча глаза…
Последнее – труднее всего.
Лечение (Справедливость).
Он ненавидит эти минуты.
Духи Тени не должны уметь ненавидеть – как и любить. Он научился и тому, и другому.
Хоук – их союзник, да… как и Страж-Командор. Но она – друг. А этот… этот смертный…
Для Андерса он нечто большее.
Справедливость чувствует это – и чувствует ярость.
Особенно в такие минуты.
Андерс прикасается к Хоуку – так же, как когда-то прикасался к нему. Просто лечение? Как бы не так!
Справедливость знает. В конце концов, они разделили на двоих не только тело.
Андерс хочет этого мага. Его Андерс. Хочет иной, человеческой близости – того, что Справедливость уже не может ему дать.
Да и никогда не мог.
Он не может и запретить Андерсу лечить Хоука – это бесполезно и бессмысленно. Взять под контроль разум и тело – в его власти. Но эмоции… эмоции – нет.
Человеческие эмоции и человеческие страсти.
То единственное, чего духи Тени не могут понять.
То единственное, что может их подчинить… если они все-таки захотят понять.
Магия крови.
- Ты… практикуешь магию крови?!
Вопрос, оставшийся без ответа. Вопрос, не нуждающийся в ответе.
Шрамы на руках Хоука выглядят так… знакомо. Совсем свежие шрамы. Андерс готов поклясться, что еще неделю назад их там не было.
- Андерс… - Хоук кладет свою руку поверх его. Привычный успокаивающий жест. Только вот сейчас он оказывает, скорее, обратное действие.
- Я ищу знаний, а не власти… если тебя волнует именно это. Я хочу помочь тебе. Дать тебе свободу.
«Какую свободу?!» - Справедливость почти кричит, и свободная рука Андерса рефлекторно дергается к уху – хотя и сейчас это бесполезно…
«Андерс… не подпускай его к себе!»
Дух и сам знает, что уже поздно. Уже слишком поздно предупреждать и отговаривать…
В голове у Андерса такой сумбур, что Справедливость поневоле замолкает – носитель все равно не услышит его. Кто первым шагнул навстречу? Непонятно. И в черных, и в карих глазах – один и тот же огонь.
Краткое, слишком краткое безумие поцелуя…
Это не свобода – внезапно дух понимает это, до боли четко и ясно. Этот поцелуй – как ключ, повернувшийся в замке. Как первый свежий шрам на светлом запястье.
Любовь не может принести свободу. Никому.
Ненависть.
«Я ненавижу его».
- Ты дух. Ты не можешь ненавидеть, - возражает Андерс. Возражает – но без уверенности.
Какая уверенность, когда он чувствует это и сам? Ненависть Справедливости… ненависть, которая теперь направлена не только на храмовников, но и на одного конкретного человека?
Самую страшную разновидность ненависти.
«Он не даст нам выполнить задуманное. Он мешает тебе. Как ты можешь этого не понимать?!»
Доводы Справедливости убедительны… были бы убедительны, если бы Андерс не чувствовал… ЭТО. Его ненависть к Хоуку.
И свою любовь.
- Я знаю, что не могу себе позволить поддаваться чувствам, - целитель почти оправдывается… но только почти. – Но я люблю его.
«Это глупо».
- Твоя ненависть еще глупее.
Справедливость долго молчит... затем все же отзывается:
«Ты любишь этого человека. Я знаю. Но ты должен найти в себе силы отказаться от него раньше, чем…»
Дух не договаривает, но этого и не нужно. Андерс понимает.
… раньше, чем они приведут свой план в исполнение.
Красота и безумие.
Это прекрасно. И безумно.
Впрочем, чего иного ждать от человека… от мага, давно разделившего тело с духом Тени?
Андерс и сам безумно - прекрасен – с горящими глазами обличающий Церковь и Круг. Хоук не может не залюбоваться им – хотя и знает, что цена этой красоты, этого безумия – десятки человеческих жизней.
И церковь… от неё не осталось даже развалин. Все, чем она стала – завораживающее зрелище разрушения. На несколько секунд.
Затем – ничего.
От Андерса тоже не осталось ничего. Пустая оболочка. После краткой, пылкой речи – пустая оболочка. Словно эта речь и этот взрыв… выпили из него жизнь. Он сжег себя на огне собственного безумия.
И это было прекрасно.
Но Хоук хочет вернуть все назад. Хоук напуган. Архидемон с ней, с церковью – но, если он не вернет жизнь человеку, которого любит больше, чем себя… то умрет и сам.
Он не верит в идеалы Андерса. Но заступается за магов – ради него самого.
Ради этого безумца… который только что показал ему истинную красоту.
Жертва
Мередит одержима.
И не только демоном, обитающим в её лириумном мече.
Она одержима жаждой разрушения. Жаждой убийства.
Но больше, чем кого бы то ни было, она хочет убить Гаррета Хоука. Бывшего Защитника Киркволла, мага, дерзнувшего встать на сторону своих собратьев… хотя, как будто недостаточно уже того, что он – маг!
И самый могущественный из тех, что остались в Киркволле.
И она приносит его в жертву Создателю – не понимая того, что тот никогда не примет такой жертвы.
Но демон принял её охотно.
Демон и лириум…
И третья составляющая – кровь. Кровь, хлынувшая потоком, забрызгавшая ей сапоги, доспехи, волосы.
Хоук не кричит от боли, он умирает без единого стона, повиснув на её мече, а она торжествующе смеется. Несколько секунд. Пока сама не начинает кричать.
Истинные боги не принимают кровавых жертв. А демонам… демонам их всегда мало.
Метаморфоза.
- Ты доволен, - тихо, без следов каких-либо эмоций в голосе говорит Андерс, прислонившись к стене. Уже не смущаясь наличием свидетелей – смущение требует сил. А Андерс чувствует себя… опустошенным.
Полностью.
- Ты доволен тем, что он мертв.
«Я доволен тем, что мы остались вдвоем, - голос Справедливости, наоборот, почти по-человечески эмоционален. – Но ты…»
- Я потерял человека, которого любил больше, чем весь этот гребаный мир, - Андерс скупо усмехается, и его кривящиеся губы мучительно похожи на раскрывшийся шрам. – Что еще ты от меня хочешь, Справедливость?
«Тебя»,- почти сразу отзывается дух.
- Тебе мало моего тела?
«Отдайся мне полностью. Я смогу заставить тебя забыть о его смерти. Отомсти за него храмовникам».
Андерс снова усмехается – такой же кривой, болезненной усмешкой.
- Да будет так…
Его тело привычно взрывается энергией Тени, наливается её сиянием. Привычно – но и необычно.
Потому что впервые за все это время он добровольно позволяет Справедливости контролировать себя.
Чтобы забыться. Чтобы отомстить.
Метаморфоза завершена.
И первым из тех, кто пытается преградить путь воплощенной Мести, умирает старый враг Андерса. Только вот ему уже все равно.
Дружба, вражда... любовь
Фик, ради которого я решила изменить своему принципу публиковать свое творчество в каком-то одном месте. Это, конечно, тот еще дарк... и вообще сборник драбблов... но я его очень люблю.
Дружба, вражда... любовь
Дружба, вражда... любовь