"Осенняя серенада", глава восьмая (и последняя).

[Egoteamo]

Глава восьмая.

- Хоук, ты опоздал!
- С чего это? – удивился Хоук, для проверки глянув на дисплей мобильника.
Изабелла вздохнула.
- Ладно, не опоздал. Но ты же всегда приходишь раньше всех! Точнее, вы с Карвером приходите раньше всех! Где ты был на этот раз?!
- Мне тоже очень хотелось бы это узнать, - подхватил Карвер.
Хоук открыл было рот…
- И не вали все на Андерса! – совершенно учительским жестом подняла палец Изабелла. – Мы видели, он был здесь уже минут за десять до твоего прихода.
- Как он себя чувствует? – тут же поинтересовался Хоук, припомнив, как Андерс реагирует на табачный дым и грохочущую музыку* (честно говоря, Хоук на них и сам бы так реагировал, если бы не многолетняя привычка).
- Сказал, что хорошо, - подала голос Мерриль. Хоук покосился на неё и... в воздухе повисла пауза.
- Хоук, - наконец, нарушила молчание Изабелла. – У Мерриль сильно накрашены глаза.
- Она уже взрослая, пусть делает, что хочет, - отозвался Хоук, прежде чем посмотреть в зеркало за спиной у Мерриль.
После этой реплики на солиста уставились все.
- Где он был? У психиатра?! У… у... Где?!! – Карвер явно старался шептать, но эмоциональность тона с лихвой компенсировала его старания.
Фенрис и Изабелла от комментариев воздержались, но их взгляды были достаточно выразительными. И никто не подумал, что, строго говоря, Хоук прав, и Мерриль действительно через пару дней должно было исполниться восемнадцать.
- Я был в магазине, - пару секунд поизучав свое отражение, соизволил удовлетворить любопытство остальных «ястребов» солист. – Покупал Мерриль подарок на день рождения.
- Что купил? – тут же поинтересовалась Изабелла.
- Сюрприз, - невольно улыбнулся Хоук. – Еще вопросы?
- Куда мы вставим «Осеннюю серенаду»? – спросил Фенрис.
- После «Эры драконов», - не задумываясь, отозвался Хоук.
Изабелла присвистнула.
- Шестой! Почему не первой? Это же песня для…
- Именно поэтому и шестой. Шесть – это его число.
- Потому что у него шесть букв в имени? – посчитав что-то на пальцах, выдала Мерриль. Хоук покачал головой:
- Нет. Просто… просто шесть – это его число.
Спорить с солистом никто не стал.
Перед самым выходом на сцену Хоук коротко обнял Мерриль и похлопал по плечу Карвера, как будто говоря: «я здесь, и все будет хорошо». Эти два «ястреба» до сих пор побаивались публики. Давно привыкшая к вниманию Изабелла была невозмутима, а по лицу Фенриса ничего нельзя было прочитать.
Самого Хоука, как всегда, захлестнула волна энергии, стоило ему выйти и взять в руки микрофон. В темноте клуба он не мог разглядеть со сцены Андерса… пока не мог. Но люди, собравшиеся здесь, смотрели на них – кто с напряженным, недоверчивым вниманием, кто с восторгом. И больше всего они смотрели на Хоука.
Послышалась музыка – первые, еще довольно тихие звуки. Давно знакомая мелодия, будоражащая, немного агрессивная. Хоук невольно порадовался тому, что это не «Осенняя серенада» с её нетипичной для рок-музыки нежностью и какой-то почти домашней мягкостью – начать сразу с неё он бы, пожалуй, не смог.
В резкие, как свист хлыста, как оскорбление, слова Хоук вкладывал все свои эмоции. Резкие, святотатственные слова, сказал бы он, если бы хоть когда-нибудь по-настоящему верил в бога. Но этот клуб, эта сцена, эта музыка… они были реальностью. И здесь эти слова звучали, как истина, как аксиома.
Внимание зрителей не давало иссякнуть эмоциям. Оно возбуждало… как, вероятно, возбуждала их музыка и слова. И в этом возбуждении было очень мало сексуального.
Только через полчаса Хоук поймал себя на мысли, что он поет уже третью песню. И что только что увидел среди зрителей Андерса.
Но сейчас Хоук не мог позволить себе большего, чем мимолетный, почти случайный взгляд.
«Эра драконов». У фанатов «Ястреба» она была одной из самых любимых песен. И одной из самых сильных у «Ястреба». Нарастающее в воздухе напряжение должно было разрядиться на этой песне.
Хоук невольно сосредоточился. Краем глаза он заметил, как побледнела Мерриль (это было заметно даже под слоем неизвестно зачем нанесенного тонального крема), как часто задышал Фенрис, как напряглись плечи у Карвера, как всегда, «забывшего» надеть майку. Друзья разделяли его чувства. Они тоже все поняли.
И сыграли так, что музыка не оставила равнодушным даже Хоука, слышавшего её значительно чаще, чем любой самый преданный фанат. Ему сложно было судить, как спел он сам, но реакция зрителей была в точности такой, как ожидалось. Песня доводила напряжение до едва выносимого, а затем резко разряжала его, оставляя только спокойную опустошенность – и у музыкантов, и у зрителей. Впрочем, обычно такое состояние длилось недолго, ритмы рок-музыки очень скоро заставляли сердца вновь биться быстрей, тела – желать движения, а кровь – разогреваться до почти невыносимого жара... Но не сегодня. Сегодня пустоту должна была заполнить не привычная дикая энергия, а тихая нежность.
Песни после «Осенней серенады» должны были быть уже не такими неистовыми, как первые. Кажущаяся легкость решения Хоука была обманчивой. Он не знал, поняла ли это его банда сразу же или уже во время концерта, но что поняла – он не сомневался. Они тоже были музыкантами, пусть и с чуть меньшим опытом. И комментарий Изабеллы был возможен исключительно потому, что раньше они не исполняли песен, подобных «Осенней серенаде».
Что Хоук и признал в короткой речи перед ней.
- Эта песня очень отличается от того, что мы исполняли раньше, - начал он, и зрители встрепенулись. – Честно говоря, ни я, ни Белла никогда раньше ничего подобного не писали. Эта песня… посвящена одному человеку, который для меня очень важен. Но сегодня она будет звучать для всех вас. Итак, встречайте «Осеннюю серенаду»!
Сразу же после этой речи Хоук нашел среди зрителей Андерса. Нашел и вцепился взглядом, хотя и не в силах разглядеть никаких подробностей. Хоук знал, что Андерс смотрит на него в ответ – и этого было достаточно.
Хоук вспомнил сиамского кота – застывшего в его руках, уютно свернувшегося на одеяле в чужой квартире, смотрящего на него яркими глазами. Вспомнил бутерброды с персиками, золотой лист, запутавшийся в волосах почти такого же цвета. Вспомнил неловкое прикосновение губ в парке и первый настоящий поцелуй, холодок первого снега и жар забравшихся ему под майку рук. Вспомнил первое, теплое очарование улыбки и будоражащее давление взгляда.
Хоук вспомнил все. И просто спел об этом.
И, как ни странно, зрителям «Осенняя серенада» понравилась даже больше, чем предыдущие песни.
Последующих оставалось не так много – только три. Они разогревали, но не приводили в неистовство. Прибавляли сил, но не сбивали впечатление от «Осенней серенады». Хоуку пришлось изрядно постараться, подбирая такие.
И все равно, допев последнюю, он чувствовал, что выложился до конца. Сказал все, о чем хотел – и мог – сказать.
«Вряд ли такая усталость хорошо знакома тем, кто исполняет поп-музыку или рэп, - подумал Хоук с едва осознанным превосходством. – Разве только оперным певцам…».
- Никогда еще так не уставала, - призналась Изабелла, когда они ушли со сцены. – Но это того стоило…
- Уверена? – с интересом посмотрел на неё Хоук.
Изабелла кивнула.
- Уверена. «Осенняя серенада» - нечто даже в большей степени, чем я думала. Напиши еще парочку таких песен, а?
- Если ты напишешь музыку, - улыбнулся Хоук.
- А эти двое опять за свое, - пробормотал Карвер, помогая Мерриль менять сценический образ на повседневный вид. На проверку эта помощь проявлялась в том, что он топтался рядом с зеркалом и изредка по просьбе девушки искал в её же сумочке какую-нибудь необходимую мелочь.
- Кстати, а где Андерс? – заинтересовалась Мерриль.
- В клубе… наверное… - Хоук потянулся за мобильником, но вдруг остановился на полпути. – Карвер, если что, проводишь Мерриль до дому?
- Андерс взрослый мужчина, сам как-нибудь доберется, - фыркнул Фенрис, явно почувствовавший, куда ветер дует.
- А тебя бы я попросил проводить Беллу, - закончил Хоук, таки достав из кармана куртки мобильник.
- Я взрослая женщина… - начала было Изабелла.
- … и все равно тебе не стоит шататься по ночным улицам одной, - покачал головой Хоук. – Тем более, что ты даже не взяла машину.
- Какой смысл брать машину, если до моего дома отсюда десять минут пешком?
- Вот именно поэтому я и прошу Фенриса тебя проводить. По крайней мере, с тобой он хотя бы подумает, прежде чем опять ввязаться в какую-нибудь драку.
Тут уже рассмеялись все.
- Нечем крыть… - сквозь смех выдавила Изабелла.
- Ну а я пошел искать Андерса, пока он не свалился в обморок от табачного дыма, - решительно заявил Хоук, перекидывая через руку куртку. Мобильником он решил воспользоваться только при крайней необходимости, рассудив, что в царившем в клубе шуме Андерс все равно вряд ли услышит звонок.
Оказалась, что эта предосторожность была излишней. Андерс стоял у входа в клуб, пытаясь отдышаться после нескольких часов, проведенных в насквозь прокуренном помещении. Хоук мысленно похвалил себя за то, что ему пришло в голову сначала поискать Андерса на улице.
- Извини, - Хоук обнял Андерса сзади, одновременно произнося это слово. Андерс сначала дернулся от прикосновения, затем, узнав знакомый голос, расслабился.
- За что? За то, что я увидел настоящего тебя? – судя по голосу, Андерс улыбался.
- За то, что я заставил тебя…
- Ты меня не заставлял. Я хотел посмотреть на… на это с самого начала. И оно того стоило.
Хоук убрал руки с плеч Андерса и сделал несколько шагов, чтобы увидеть его лицо.
- Это была песня для тебя.
- Я понял, - кивнул Андерс. Затем покраснел. – Мне было очень… приятно. Хотя это, конечно, не то слово... Но я же не ты. У меня даже в школе и в университете по всем изучаемым языкам была тройка.
- А по биологии – пятерка? – невольно улыбнулся Хоук.
- Точно.
- Признаться, у меня было все наоборот. Биология меня почему-то всегда вдохновляла. Все учительницу слушают, а я стихи пишу… - поделился Хоук. Андерс засмеялся.
- Не могу себе этого представить.
- А я могу. Вот не писать стихи действительно никогда не мог, - задумчиво произнес Хоук. Затем улыбнулся:
- Пойдем домой.
- Ко мне или к тебе? – уточнил Андерс.
- Моя квартира – это не дом, а музыкальная студия. Иногда используется для дружеских посиделок. Тебе там будет неуютно, - честно признался Хоук. Затем немного смущенно добавил. – Понимаю, звучит, будто я напрашиваюсь…
- Все в порядке, - улыбнулся Андерс. И потянулся, чтобы поцеловать Хоука.
- Куплю тебе какую-нибудь обувь с толстой подошвой, – прямо в губы шепнул Хоук. – Тогда мы будем одного роста.
- Не надо обуви, - тихо засмеялся Андерс, щекоча дыханием. – Мне нравится, что ты выше.
Тем временем на втором этаже клуба…
- И почему я не слышу, что они говорят?! – не отходя от окна, возмутилась Изабелла. Стоящий рядом с ней Варрик понимающе усмехнулся.
- В этом есть и плюсы, Цыганочка. Они тебя тоже не слышат.
- Убери фотоаппарат!
- Не беспокойся, я не буду никуда посылать эти снимки. Просто эти двое очень мило смотрятся вместе, не находишь?
- Ты прав… но фотоаппарат все равно убери! Эх, жаль, что Мерриль увела Карвера: он спорил, что Хоук не будет целоваться с Андерсом на людях…





*Отсылка к приквелу к восьмой главе «This Dance».