[Egoteamo]

Я не знаю, кто и чем меня накурил. Вот честно. Хотя нет, знаю - отчасти это были авторы идеи про human!Изерлон. В итоге получилось вот это странное безобразие, которое планировалось бодреньким PWP, а получился... политико-философский и очень грустный в конце почти-джен (Райнхарда обняли за плечи и погладили по щеке, ужас-ужас). Поскольку ЛоГГ - это аниме, думаю, данный термин здесь применим. Но да, взаимодействие Райнхарда и human!Рейха - это само по себе NC-17-как-минимум, если вдуматься.
AU это обозвать сложно (поскольку мало ли что было в ночь после коронации Райнхарда), но OOC в тегах поставлю. Хотя йотун его, конечно, знает, как бы отреагировал Райнхард в каноне на подобную ситуацию...

Его владение

Государство - это я!
(Людовик XIV)


Дверь в комнату открывается медленно. Чересчур медленно для того, чтобы это могло быть случайностью пусть даже в теории - хотя Райнхард прекрасно знает, что, если он сам и мог бы забыть закрыть дверь на ключ, Кисслинг обязательно бы исправил подобную оплошность. Кисслинг… А, может, это он и есть? Мало ли по какой причине начальнику охраны может понадобиться разбудить императора.
Дверь открылась почти наполовину, и Райнхард не сдерживает невольного вздоха облегчения, скользя взглядом по фигуре вошедшего. На нем черная форма Рейсхфлота, очень похожая на его собственную. До странного похожая. И белый плащ…
- Кто вы? - вырывается у Райнхарда совсем не императорский вопрос. Приподнявшись на локте, он пристально смотрит на вошедшего - и видит сияющие золотые волосы, серо-голубые глаза, прямой нос... Незнакомец похож на Райнхарда, как никогда раньше не виденный брат-близнец. Сейчас он похож на императора даже больше, чем настоящий император, который удивленно смотрит на своего двойника, растрепанный, в ночной рубашке.
- Вас даже не интересует, как я сюда попал, - усмехается незнакомец, проходя в комнату дальше, садясь в кресло у окна. Теперь его лицо становится трудно различить в полумраке, и Райнхард невольно тянется, чтобы включить ночник. Но и бледный искусственный свет не делает ситуацию понятней или проще - глядя на незваного гостя, Райнхард по-прежнему удивляется его сходству с собой.
- Интересует, - отзывается Райнхард, не без труда сдержав порыв позвать Кисслинга - попав в спальню императора через дверь, неизвестный не мог не пройти мимо начальника его охраны, а это значит…
Райнхарду совершенно не нравится думать, что это значит. Совершенно.
- Ваша охрана меня не увидела… и не могла увидеть, - незнакомец тихо смеется, ерзая в кресле, устраиваясь поудобнее. - Никто, кроме вас, не может меня увидеть.
- И чем же я так отличаюсь от всех? - невольно усмехается Райнхард, садясь на кровати, почти бессознательно держа спину и голову прямо - давняя армейская выучка. Ничего особенного для военного в этом нет, но неизвестный улыбается, а затем тщательно копирует позу Райнхарда, сидя в мягком кресле, словно на троне.
- Вы император. Полноправный император, - отзывается он неожиданно ласково, словно говоря с другом или с любимой женщиной - но Райнхарду становится не по себе от этой ласковости. - Несмотря на то, что не принадлежите к династии Гольденбаумов. Но люди приняли вас, как уже давно не принимали никого из них. Да, люди… - повторяет он, прикрыв глаза, улыбаясь - и Райнхард понимает, что именно так бы выглядело на его собственном лице выражение чувственного удовольствия. - Рейх это люди. Множество людей. Миллионы людей. И большинство из них обожает вас. Кроме… некоторой части, - внезапно улыбка с лица незнакомца пропадает, он хмурится, и от этого его глаза кажутся темнее. - Родных и близких тех, кто погиб на Вестерланде.
- Вы пришли напомнить мне о Вестерланде?! - Райнхард невольно вздрагивает - промелькнувшее перед глазами воспоминание причиняет мгновенную, острую боль и ему самому.
- Отнюдь, - незнакомец качает головой. - Я пришел, потому что теперь я - это вы.
- Этого не может быть, - после недолгой паузы мотает головой Райнхард. - Да, вы очень похожи на меня, но…
- А ведь вы так и не узнали, кто я, - тихо смеется неизвестный, вставая из кресла и подходя к кровати. - И вряд ли поймете это самостоятельно. Человеку вообще сложно это понять, - он садится на постель рядом с Райнхардом, и тот инстинктивно отодвигается в сторону. Незнакомец снова улыбается, словно его забавляет подобное поведение, и продолжает:
- Я дитя Рудольфа Гольденбаума, и меня проклинают так же, как и моего создателя. Я гораздо огромнее, чем вы видите, чем вообще можете представить - хотя, пожалуй, если кто и может это представить, то вы. Я - ваш тяжкий груз, ваше проклятие и благословление, ваша любовь - во всяком случае, сейчас, после смерти Зигфрида Кирхайса. Я Рейх. И я пришел к своему императору, - закончив, он чуть насмешливо щурится, словно кошка, и пристально смотрит на Райнхарда. Тот невольно ежится под этим взглядом, но после недолгой паузы тихо, уверенно произносит:
- Я не верю вам.
- Никто никогда не верит, - смеется Рейх, чуть откинув назад голову. - Рейх - это государство, говорите вы. Всегда говорите. И никогда не думаете о том, что государство - это нечто эфемерное, не существующее для глаз, ушей, рук человека. Оно существует в его мыслях, это верно, но то, что важно для мыслей, всегда хочется сделать более… плотским. Вещественным. Придать идее облик. И сейчас множество людей, представляя себе Рейх, думают о вас. О черной военной форме… - рука Рейха на миг касается к воротника кителя, - о белом плаще, о золотых волосах, - Рейх нарочито небрежным жестом ерошит собственные волосы, - и серо-голубых глазах Райнхарда фон Лоэнграмма. Рейх для них - это вы. Вы все еще мне не верите?
Райнхард молчит, опустив взгляд. Он не может ответить на этот вопрос. Но может задать другой, и задает - потратив на размышления всего несколько минут.
- Но почему вы приходите только к императору? Почему не являетесь всем?
- Потому что только вы знаете, что я такое, - Рейх непринужденным движением обнимает Райнхарда за плечи, и тот вздрагивает от прикосновения этой руки - очень тяжелой, пышущей сухим жаром, словно расплавленный и не до конца еще остывший металл. - Только император может видеть Рейх полностью, а не одну какую-то планету, не один город или флот. Аристократ может знать несколько своих планет или городов, флот-адмирал - командовать несколькими флотами, но это все равно капля в море. Только император может объять море целиком. И поэтому только император может видеть Рейх в человеческом облике. В своем облике, - последнюю фразу Рейх произносит совсем тихо, наклонившись к Райнхарду так близко, что тот чувствует чужое обжигающее дыхание на своих губах.
- Но это не дает вам права домогаться меня! - Райнхард дергается, пытаясь вырваться из чужих объятий. Рейх тихо смеется, удерживая своего императора - кажется, что без всяких усилий.
- Вы сами домогались меня, - улыбается он - сыто, довольно, словно само сопротивление Райнхарда каким-то образом питает его. - Вы хотели абсолютной власти. Вы получили её. Власть над умами, сердцами и телами миллионов. Множество женщин влюблено в вас. Те, кто рядом, ослеплены вашим сиянием - вне зависимости от их пола. Вы сами не понимаете пределов своих возможностей, и, пожалуй, никогда так и не поймете их. Вы император. Вы завоеватель, который хочет расширить Рейх до пределов Вселенной… пожалуйста, расширяйте, я совершенно не против, - рука Рейха скользит по щеке Райнхарда, и тот почти чувствует отвратительный запах плоти, сгорающей от прикосновения раскаленного металла - только вот боли почему-то совсем не ощущает. - Империя принадлежит вам. Но и вы принадлежите империи, не забывайте об этом, - кончик пальца Рейха касается губ Райнхарда. Тот вздрагивает, не без труда сдержав вскрик.
- А если я завтра откажусь от трона? - хрипло спрашивает он. Рейх смеется, и кажется, что даже с искренним весельем.
- Вы никогда этого не сделаете, - отсмеявшись, произносит он. - Вы дали обещание… и к тому же, сами хотите править. Воевать. Вернее, воевать даже больше, чем править - но это не делает вас хуже, наоборот. Я уверен, вы вернете мне Изерлон, мою маленькую девочку. В Союзе ей намного хуже, чем у меня.
- Откуда вы знаете? - невольно вырывается у Райнхарда. Рейх улыбается - какой-то очень мужской, самоуверенной улыбкой.
- Она же моя девочка. Моя и больше ничья. Как ей может быть хорошо, когда её оторвали от меня? - произносит он с непоколебимой убежденностью.
- И в самом деле, - подумав, кивает Райнхард. - Изерлон нужно вернуть.
- Хоть в чем-то мы с вами нашли общий язык, - довольно отзывается Рейх, убирая руку с лица Райнхарда. - Я рад. Когда император и его империя не понимают друг друга, это не дело.
- Совсем не дело, - Райнхард впервые за разговор улыбается. - Империя должна исполнять желания своего императора, ведь так? А я желаю, чтобы вы перестали прикасаться ко мне.
Рейх тут же отпускает его, отодвигается на другой край кровати. Райнхард почти непроизвольно трет пальцами щеку - в тех местах, где её касался Рейх, кожа до сих пор словно горит.
- Вы правы, - кивает Рейх, пристально глядя на Райнхарда. - Империя должна исполнять желания своего императора. Но и император должен исполнять желания своих подданных - даже когда они не вполне приятны для него самого. Не забывайте об этом, - Рейх встает с кровати и подходит к двери, явно собираясь уходить. Но Райнхард окликает его - буквально секундой раньше.
- Я с самого начала не хотел, чтобы вы прикасались ко мне…
- Я знаю, - неожиданно тихо и грустно произносит Рейх, посмотрев на него. - Но этого хотели некоторые из ваших подданных. Дотронуться до вас, сделать вам… неприятно. Очень часто ненависть желает намного большей близости, чем любовь.
- Тогда это странная любовь, - возражает Райнхард. Рейх медленно качает головой:
- Самая обычная любовь. Ведь любить на расстоянии значительно проще, чем жить вместе с человеком, видеть все его недостатки и дурные привычки. Как императора, вас обожают многие. Но кто из этих обожателей по-настоящему знает вас?
Райнхард задумывается… и невольно опускает голову.
- Никто, - Рейх словно проговаривает вслух то, о чем думает его император. И, уже взявшись за ручку двери, медленно, совсем тихо выдыхает последние слова:
- Теперь уже никто.