[Egoteamo]

Это очень странный фик. В каком-то смысле попытка написать Оберштайн/Аннерозе. Но уже ближе к середине бессовестно вылезло ОТП, Райнхард в моей голове напомнил, что он как бы отчаянный собственник, и уж кем-кем, а Оберштайном с сестрой точно делиться не хочет. Так что в итоге получился махровый джен с упоминаниями о слэше.
AU, где Райнхард, связавшись с Оберштайном, таки додумался отменить закон насчет однополых... хмм... отношений. А вот проблему с наследником престола додумался только спихнуть на Оберштайна...

Мадонна

Струящиеся золотистые волосы, легкое нежно-голубое платье. Кронпринцесса прекрасна и все еще выглядит неправдоподобно юной - хотя, может быть, это из-за того, что он сам чувствует себя безмерно старым и уставшим. Когда они говорили в последний раз? В день смерти Зигфрида Кирхайса?
Кажется, это было так давно.
Кронпринцесса смотрит на него удивленно, немного настороженно, непроизвольно приоткрыв рот. Совсем на чуть-чуть, так, что не видно даже зубов, только тень, разделяющую светло-розовые, не тронутые помадой губы. Несколько секунд он позволяет себе бездумно любоваться ими. Очень женские губы, в очертаниях которых нет ничего, что напоминало бы императора. Но, если смотреть на лицо в целом - от сходства становится почти страшно.
- Ваше высочество, - он слегка наклоняет голову, одновременно замечая, как неуловимо меняется лицо кронпринцессы. Она тоже вспоминает, при каких обстоятельствах видела его когда-то. Вспоминает и боится…
Но сейчас он не принес ей весть о смерти брата, как когда-то - о смерти его друга. Хотя, пожалуй, предпочел бы даже это разговору, который ему предстоит.
- Ваш брат хотел бы узнать, намереваетесь ли вы в ближайшее время вступать в брак, - произносит он голосом, за которым даже не следит - в этом нет необходимости, спокойствие и сдержанность давно уже въелись в плоть и кровь до такой степени, что ему, наоборот, иногда бывает нужно задуматься, чтобы вспомнить, как именно люди обычно демонстрируют свои эмоции. - И, если да, то с кем.
Кронпринцесса вздрагивает. И снова смена выражений: непонимание, недоумение, удивление... И затем - нечто, ясно показывающее: она догадалась. Или думает, что догадалась.
- Проходите в дом, господин министр, - её голос едва заметно дрожит, рука делает нечто похожее на жест приглашения. - Мне не хотелось бы вести здесь этот разговор.
Он понимает её. Он понимает, что и сам должен бы был чувствовать неловкость - но не чувствует. Кажется, он уже успел и забыть, каково это.
У кронпринцессы маленький, довольно скромно обставленный домик, не чета покоям, которые она, должно быть, занимала в Нойе Сан-Суси. У последнего императора династии Гольденбаумов было много недостатков, но скупость в их число не входила совершенно точно. Только вот были ли нужны его юной фаворитке роскошь и блеск?
Судя по всему, нет.
Кронпринцесса, на несколько мгновений нагнувшись, зажигает огонь в камине, затем садится на диван, держа спину так прямо, что это сразу же напоминает о её брате. Осанка императора с его военной выправкой… или женщины, привыкшей к корсету. Хотя сейчас кронпринцесса, скорее всего, уже не носит корсеты - она стройна и без них.
- Если бы Райнхарда интересовало, влюблена ли я в кого-нибудь, он бы приехал сам, - тихо произносит кронпринцесса, глядя не на своего гостя, а на огонь, весело пляшущий в камине. - Хотя, вероятно, сейчас у него много дел... Но неужели у вас дел меньше, господин министр? Вряд ли. Вы приехали потому, что заботитесь о моем брате… порой даже без его ведома, - в последних словах звучит одновременно грусть и легкая, едва уловимая ирония.
- Вы правы, ваше высочество, - кивает он, отметив про себя эту иронию. - Полагаю, что вы поняли, о чем пойдет речь.
- Я поняла, - отзывается она, чуть приподняв уголки губ - так, что это даже сложно назвать улыбкой. - Империи нужен наследник. Райнхард молод, но он постоянно рискует собой в бесконечных битвах, которые так любит. И он не собирается жениться… - кронпринцесса вздыхает и впервые за разговор смотрит на собеседника. - Или все-таки собирается?
- Сейчас было бы слишком рискованно пытаться ввести в Рейхе однополые браки, - спокойно отзывается он, практически повторяя то, что уже говорил несколько дней назад - но другому человеку, не сестре, а брату. - Отмена закона о наказании за гомосексуализм уже наделала слишком много шума. Даже кое-кто из сторонников императора не одобрил этого, сочтя, что в Рейхе недопустимы те свободы, что ввели у себя мятежники из Союза.
- А что думаете вы? - интересуется кронпринцесса так тихо, что слышно потрескивание дров в камине.
- Империи нужна стабильность, - произносит он после недолгой паузы. - И империи нужны люди взамен тех, что были потеряны в затянувшейся войне. Самому императору стоило бы жениться и завести детей… но он решил иначе.
- Он предпочел вас, - сейчас кронпринцесса смотрит на него в упор, словно пытаясь увидеть… понять что-то. Чем он привлек её брата? Выдает ли что-то в нем склонность к своему полу?
Он слишком хорошо знает - ни то, ни другое не написано у него на лбу. Но пусть смотрит. Её любопытство вполне естественно.
- К сожалению, да, - соглашается он. - Если род Оберштайнов прервется, это не окажет никакого влияния на империю. Но династия Лоэнграммов - другое дело. Возможно, со временем император встретит женщину, которую действительно полюбит, но рассчитывать на это нельзя - слишком высока вероятность его смерти в бою. Следовательно, остаетесь только вы…
Кронпринцесса вздыхает, невольно опуская взгляд. Ей, женщине Рейха, сложно говорить о таких делах с мужчиной - и он понимает это. И даже почти сочувствует.
Но только почти.
- Он может назначить наследника из числа своих приближенных, - тихо произносит она. - Из тех, кто достоин. Райнхард всегда хотел, чтобы правил достойный, а не тот, кто принадлежит по крови к определенной семье.
- Из всех его приближенных только адмирал Ройенталь обладает совокупностью качеств, необходимых для того, чтобы его назначение не вызвало волнений в народе или в армии, - так же негромко отзывается он. - К тому же, он талантливый военачальник и прекрасный администратор, хорошо справляющийся с обязанностями начальника генерального штаба... Но, к сожалению, ему присущи и некоторые недостатки, непростительные для императора или наследника престола. Во всяком случае, в настоящее время.
- А как же адмирал Миттермайер? - интересуется кронпринцесса.
- Народ Рейха пока еще не готов принять простолюдина в качестве будущего императора, - произносит он, мимолетно подумав о том, что есть и другие причины, по которым Ураганный Волк никогда бы не стал правителем Рейха. - Предупреждая ваш следующий вопрос - я тоже не гожусь на эту роль. Неважно, если меня ненавидят, но создавать лишние проблемы я не люблю. Слишком многие были бы недовольны, объяви император наследником такого, как я.
Кронпринцесса отводит взгляд вновь, на этот раз действительно надолго. Тихо, и он ловит себя на том, что в этой тишине удивительно легко размышлять - даже о вещах, которые неприятны и неудобны. Неужели непривычный, какой-то теплый и расслабляющий уют комнаты, где все до мелочей продумано, создано и расставлено на свои места женщиной, оказывает на него такое влияние?
Он думает о том, что, пожалуй, начинает понимать Фридриха Гольденбаума.
Но разница между ними все же слишком велика.
- А если я откажусь выходить замуж для того, чтобы… у империи был наследник? - голос кронпринцессы, как бы он не был тих, разбивает тишину.
- Это ваше право, - спокойно соглашается он. - Император никогда не станет принуждать вас к чему-либо силой. А я могу только прояснить для вас обстоятельства дела.
- Ответьте мне на один вопрос, господин министр, - медленно начинает кронпринцесса, глядя на него - прямо, смело, почти как её брат. - Вы действительно любите Райнхарда?
Это вопрос, который он предвидел. Которого ожидал. Но на который все же… очень трудно ответить.
Он предпочитает не отвечать на него даже самому себе.
Но кронпринцесса смотрит и молчит, дожидаясь ответа. Кронпринцесса женщина, а женщины лучше мужчин разбираются в делах эмоций и чувств. Она может понять, если он солжет… или скажет правду.
- Ваше высочество, я не люблю вашего брата, - наконец, произносит он, окончательно приняв решение. - Он мне только полезен.
Кронпринцесса медленно качает головой, глядя на него с… с сочувствием?
- Вы обманываете сами себя, господин министр, - тихо отзывается она. - Если бы вы не любили его, вы не приехали бы сюда. Райнхард… хотя бы знает, что вы здесь?
- Знает, - кивает он.
- А вот теперь вы говорите правду, - со слабой улыбкой отмечает кронпринцесса. - Он знает, но не приехал сам... Это так похоже на Райнхарда. Что ж, передайте ему - я выйду замуж. Но за того, кого выберу сама.
- Вы в своем праве, ваше высочество, - слегка наклоняет голову он. - Император и не собирался лишать вас возможности выбора.
- А что же думаете по этому поводу вы? - с едва уловимой иронией в голосе интересуется кронпринцесса. - Разве вам все равно, кто станет моим мужем?
- Империи не все равно, ваше высочество, - негромко отзывается он, вставая. - Но выбирать вам. Прошу прощения, но меня сегодня еще ждут дела, так что разрешите откланяться.
Кронпринцесса быстро наклоняет голову и тут же поднимает её, безмолвно разрешая. Но он не успевает даже переступить порог. Его окликают:
- Господин министр…
- Да, ваше высочество? - он оборачивается.
- Берегите Райнхарда, - тихо произносит кронпринцесса. - Не дайте ему… погибнуть. Даже если он сам захочет этого. Вы сейчас ближе всех к моему брату… вы должны его защитить. Сделать то, что не смогут другие.
Он глядит в её бледное лицо, сейчас совсем не напоминающее об императоре. Как бы ни были похожи черты, цвет глаз и волос, но выражение лица, взгляд, сама душа - совсем другие. И это меняет все.
Император бы никогда не сказал так о ком-то… даже о себе самом.
Император - мальчишка… а эта - взрослая женщина. Даже не сестра - мать. Любящая своего златовласого, талантливого, но несчастного сына вне зависимости от того, что он сделал или сделает.
И сила этой любви не может не вызывать уважения. Даже у того, кто самой сильной на свете любви предпочтет верность и преданность.
- Я выполню вашу просьбу, ваше высочество, - кивает он. - Но не потому, что это ваша просьба. Это мой долг - вне зависимости от моих или чьих-то еще чувств. Я буду защищать императора, даже если он сочтет, что моя защита ему не нужна.
- Благодарю вас, - улыбка кронпринцессы едва заметна, только немного изменяется рисунок её губ. - До встречи, господин министр. Хотя я и не знаю, увидимся ли мы снова.
- До встречи, ваше высочество, - отзывается он, отвечая на её улыбку своей - почти исключительно из вежливости, ощутив только то, от чего уже успел отвыкнуть - характерное движение лицевых мышц. Очень слабое движение. И улыбка, вероятно, получилась слабой.
Он сам закрывает за собой дверь - хотя, конечно, на самом деле только прикрывает, поскольку ключей от неё у него нет. Да и он не хотел бы обладать ими. Обладать… странное слово, придающее самым невинным мыслям оттенок эротизма. Впрочем, здесь этот оттенок отчасти оправдан - ключи от дома женщины есть, как правило, у её мужа или любовника.
Или у её брата…
Нет. Как раз у него вряд ли.
Император скучает по своей сестре, но не хочет приезжать к ней, даже говорить с ней. Что все-таки произошло между ними тогда, после смерти Зигфрида Кирхайса? Император никогда не поднимает эту тему. Никогда не обсуждает её. Пытаться же вытянуть из него информацию в постели… даже одна только мысль об этом оставляет на губах привкус гнили.
В конце концов, дело уже сделано - одно из множества дел, но, пожалуй, на сегодня самое важное. Кронпринцесса согласилась с его доводами. Кронпринцесса, юная девушка со взглядом взрослой женщины…
Через пару лет она станет хорошей матерью для наследника престола.
Такой же, какой была для императора Райнхарда.