Давно я не брал в руки шашки...

[Egoteamo]

Ройенталь/Эльфрида. Кинк на шмотки в имперском духе (корсеты и прочее). Рейтинг... вот и не нца, но и детям читать не советовала бы. R, наверное.

Игра

Он любит раздевать её.

Но и одевать тоже. Выбирает по своему вкусу все до мелочей – платья, туфли, чулки, перчатки и украшения. Даже заколки для волос. Когда она в очередной раз пытается воткнуть острую шпильку ему в руку или наступить на ногу каблуком, это вызывает острый, как боль, приступ похоти, темной волной накатывающей откуда-то снизу. Подобные попытки причинить ему вред остановить легко, слишком легко, но предвкушение – будоражит.

У неё нет своей одежды, и дорогих нарядов она не видела уже давно. А он не скупится. На свои прихоти – никогда. Она красива, пожалуй, одинаково красива нагая и в бархатном платье. Одевание – это эротическая игра.

Сначала она всегда пытается быть гордой. В это даже верится. Не обязательно даже смотреть на неё в этот момент, хотя смотреть – это отдельное удовольствие. Воздух звенит от её эмоций, когда она противостоит извечному женскому соблазну – взять красивую одежду, полюбоваться ею, полюбоваться на себя в ней. Он чувствует себя в этот момент змеем-искусителем из древнетерранских легенд и усмехается – иногда открыто, иногда скрывая лицо под благовидным предлогом. Под настроение.

В конце концов, она сдается. Берет одежду так, как первая женщина из тех же легенд брала запретный плод. Ему нравится это в ней – умение делать самое простое так, словно что-то непристойное. Рука, прикладывающая платье к груди, двигается так медленно, что кажется – быть одетой это неприлично. Для неё.

А он не может долго просто смотреть.

Он не притворяется, будто хочет помочь. Наоборот – отпускает насмешливые комплименты, берет вещи быстро и бесцеремонно. Чуть-чуть слишком быстро. Наверное, со стороны заметно – он взбудоражен. Даже не прикоснувшись к ней.

Когда же прикасается, он ласков. Кладет её ногу себе на колени, медленно натягивает чулок. Её взгляд обжигает так же, как и горячая кожа под пальцами. Во взгляде читается: «Я хочу тебя…» Именно так, неопределенно. То ли убить, то ли в постель. И именно в этой неопределенности весь смысл.

Чулок заканчивается выше колена, и именно, когда он надет, оставшаяся обнаженной полоска кожи манит взгляд так, что не оторваться. Куда больше, чем просто обнаженная нога. Он припадает губами к этой полоске, за что получает пощечину. Правда, смазанную и не очень сильную. Теперь горят не только губы, но и щека.

Вслед за чулками – туфли. Каблуки нарочито высокие и тонкие, напоминающие больше кинжалы, чем деталь женской обуви. На её ноге производят впечатление одновременно беспомощности – быстро и долго ходить в таких туфлях невозможно, - и угрозы. Головокружительное сочетание. Не удержавшись, он гладит каблук, мягко забирает его в ладонь – за что получает попытку надавить туфлей сильно и резко, до вмятины на руке. Потом будет синяк, и мысль о реакции на него окружающих даже кажется забавной.

Нижняя рубашка тонкая и мягкая, порвать её легко даже женщине. Но именно поэтому сопротивления нет. Эмоции временно не то, чтобы затихают – берутся под контроль. Ему даже становится немного скучно.

Совсем немного.

Но впереди еще корсет – одна из его любимых деталей женского туалета. И затягивает его он тоже сам. Это совершенно восхитительно. Немного туже – резкий выдох, попытки вдохнуть, непроизвольные движения руками. Немного ослабить – она, отдышавшись, осыпает его ругательствами. Такими, что их приятно слушать.

Наконец, само платье, льнущее к рукам, словно котенок. Ничего жесткого или грубого. Он окутывает им её тело, затем поправляя рукава, одергивая юбку, следя за тем, чтобы декольте оказалось там, где и должно быть. Это тоже производит куда более сильное впечатление, чем просто обнаженная грудь, то и дело он невольно цепляет взглядом вырез – и смотрит. Оценивать, красиво или некрасиво, невозможно, хочется просто впиться в мягкую плоть губами или руками. Сначала губами.

Бешеный стук её сердца сводит с ума.

Несколько секунд. Дать ей взглянуть на себя в зеркало. И почти сразу же задрать юбку, которая едва-едва легла, как надо – минуты еще не прошло. И слушать, как женщина под ним называет его грязным животным.

Это тоже игра. И она нравится им обоим.