[Egoteamo]

Фем!Ройенталь/Аннерозе. Ага, опять. Конкретное AU, где Аннерозе таки летит на Феззан раньше, чем это было в каноне. И летит на "Тристане". Ибо.
Впрочем, фем!Ройенталь само по себе AU, что уж там...

Изольда для Тристана

На «Тристане» в секретной нычке адмирала – не пачка сигарет, а бутылка виски. И два стакана. Чаще всего Ройенталь пьет с Миттермайером, иногда – чокаясь с зеркалом. Сначала из одного стакана, потом из другого. В зеркале отражается женщина, и это единственная женщина, с которой доводилось выпить – именно виски, а не ритуальный бокал вина.

Но сейчас в адмиральской каюте Аннерозе. Такая женственная, что невыносимо. Даже здесь, на военном корабле, она в платье, золотистые волосы распущены по плечам. А Ройенталь – в форме, застегнутой под горло. Хотя стрижка уже не такая короткая, как надо бы. Волосы отрастают быстро.

– Нальешь мне? – негромко попросила Аннерозе, увидев бутылку в руках Кары. – Никогда не пробовала виски.

Кара налила без вопросов. Но совсем немного. На мгновение захотелось разбавить чем-нибудь, но она сама всегда пила чистый. Нечем разбавлять. К тому же, так виски был восхитительно золотистого цвета, как волосы Аннерозе.

Себе плеснула больше, затем села на диван. Вот так же они сидели с Миттермайером, друг напротив друга. Как давно? Кажется, что почти вчера, но, если считать по дням – очень много. Миттермайер, как всегда, говорил, что женщины когда-нибудь её погубят. Кара отчетливо вспомнила, что смеялась. Она сама тоже женщина, разве нет? Так что в некотором смысле он прав.

Миттермайер, безнадежно верный своей жене. Эва блондинка, очень светлая женственная блондинка, которую никогда не увидишь в брюках. Кажется, мы с тобой выбираем похожих женщин, мой друг. Правильных имперских женщин, мягких, тихих, спокойных. Безопасных?

Аннерозе посмотрела на неё, едва заметно улыбаясь.

– Он невкусный, – и Кара не сразу поняла, что она говорит о виски.

– Да, конечно, – откликнулась после небольшой паузы. И сама сделала глоток. Виски защипал язык, на мгновение обжег горло. Невкусный? Каре никогда не приходило в голову думать о нем в таких категориях.

– Почему тогда ты его пьешь? – какой-то детский вопрос. Или нет? Кара сделала еще один глоток и задумалась. В самом деле, почему?

– Это... ритуал, – наконец, нашлось подходящее слово. – Алкоголь. И крепкий алкоголь тоже. Нужно не только драться, но и пить наравне с мужчинами, чтобы тебя признали за свою. Отказываться не принято.

Аннерозе покачала стакан в руке, разглядывая напиток. Затем поставила на стол.

– Не претендую на равенство с тобой, – тихий голос, мягкая улыбка. Но почему-то Каре показалось, что в этом всем сквозит насмешка. Конечно, она не претендует. Незачем. Аннерозе кронпринцесса, наследница трона, моложе и намного красивее, чем адмирал Ройенталь.

– И правильно, ты лучше, – снова глотнула виски, на этот раз демонстративно. Чуть-чуть. Откинулась на спинку дивана, забросила ногу на ногу. Вот так. Попробуй сделать так же в своей длинной юбке.

– Лучше? – Аннерозе словно даже растерялась. Или не словно? На мгновение Каре даже стало стыдно за свое поведение. Как будто Аннерозе действительно не понимала, что она лучше, или же не думала такое услышать.

– Кронпринцесса, моложе, красивее... – Кара начала загибать пальцы свободной руки. – Продолжать?

Аннерозе выглядела еще более растерянной.

– Нет... Мне всегда казалось, красивее ты.

Тут Кара растерялась тоже. Не то, чтобы ей никто никогда такого не говорил. Говорили. Но всегда было легко усмехнуться, согласиться или парировать, или поцеловать – в зависимости от того, кто и как говорил. Аннерозе... нет, поцеловать её хотелось, очень. Но казалось почему-то неуместным.

– Я солдат, мне не до красоты, – все-таки усмехнулась. – Приятно слышать, но красивее все-таки ты.

Внезапно Аннерозе тихо засмеялась.

– Нам не придти к соглашению в этом вопросе?

– Нет, никогда, – усмехнулась Кара уже искренне. И, потянувшись через стол, поцеловала её. Губы Аннерозе теплые, мягкие, почему-то сладковатые – хотя виски не назовешь сладким. Впрочем, выпила ли она больше того маленького глотка?

Это адмирал Ройенталь пьет слишком много. Для женщины уж точно.

Но Кара еще недостаточно пьяна, чтобы не помнить, как расстегивается платье. На спине. Очень удобно это делать, когда обнимаешь женщину. Наверное, для этого платья и придуманы – чтобы их расстегивал и снимал кто-то другой. А обнаженная кожа горячая и мягкая, по ней так сладко проходиться пальцами, ладонями, царапать и заглаживать следы.

– Кара... – выдыхает Аннерозе, забираясь руками под её китель, к груди, ближе к сердцу. – А если кто-то войдет?..

– Сделаю выговор, – резко и жестко, хрипло, растягивая «р». – За нарушение субординации.

Аннерозе тихо смеется, и этот смех отзывается у Кары щекочущим чувством где-то внутри. Вся Аннерозе отзывается где-то внутри, от нежности её прикосновений плавится кожа и что-то еще – сердце?

Император может сколько угодно злиться, что сестра полетела именно на «Тристане» – окончательное решение принимал не он. Может давать Ройенталь, своему адмиралу, любые задания, лишь бы подальше от Одина – но повлиять на отказ Аннерозе лететь с кем-то другим был не в состоянии. В определенный момент ему все же пришлось уступить.

И сейчас Кара счастлива, прижимая к себе горячее тело, зарываясь лицом в золотистые волосы. Она так хотела Аннерозе на «Тристане» - именно здесь, где власть не императора, а её самой.

«Она моя».