Как говорил Александер
Раз уж я никак не могу добить "Осеннюю серенаду"... выложу здесь пару зарисовок по тому же миру. Ибо оно мне нравится.
This Dance
читать дальше
Воздух отравлен сигаретным дымом, в ушах стучат кровь и безумные ритмы безумной музыки. Андерс задыхается, как от непрерывных поцелуев, от этого дыма, от шума, от горячего дыхания Хоука у самого уха – тот говорит, почти прикасаясь, в иной ситуации Андерс счел бы это откровенным флиртом, но не здесь. Не с ним.
- Тебе нравится?
Андерс не может думать об этом. Нравится ему или нет?
Ощущения бьют по нервам. Их слишком много, этих ощущений, больше, чем он привык. Хоук в ожидании ответа почти наваливается на плечо, от него пышет жаром, хотя и черная майка ощутимо влажная. Длинные волосы растрепались, и Андерсу хочется их расчесать. Или – запустить пальцы в эту черную гриву, потянуть, прижать Хоука к себе.
В баре много народу, но Андерс не знает никого из них. Это не его территория. Хоук – единственное, что более-менее знакомо. Хоук, любимый безумец, насквозь творческий, насквозь пропитанный этой музыкой, этими ритмами, от которых кровь в венах становится обжигающей, а сердце стучит так, как будто ты куда-то бежишь, страстно желая добраться до места как можно скорее – хотя на самом деле ты просто сидишь за барной стойкой.
Нравится ему или нет?
«Секс, наркотики и рок-н-ролл» - невольно вспоминается старый, затертый до дыр девиз. Зря вспоминается, хотя, впрочем, невольное смущение не очень-то и заметно – Андерс и так пылает лихорадочным румянцем от жары и выпивки. Хоук, похоже, уже и не ждет ответа на свой вопрос – немного отстраняется, берет бутылку, пьет пиво прямо из горла. Никаких наркотиков. Никакого секса.
Музыка меняется – теперь она не такая бешеная, не такая громкая, но более проникновенная, звуки бас-гитары – впрочем, Андерс не уверен, что этот инструмент называется именно так – отдаются где-то в животе. Еще одно ощущение.
Теперь можно говорить, не наклоняясь к самому уху собеседника, и Хоук говорит, вернее, спрашивает:
- Хочешь потанцевать?
- Я не уверен, что смогу танцевать под эту… музыку, - Андерс улыбается, чтобы его слова не прозвучали, как отказ, но танцевать он и в самом деле не умеет. В голову приходит глупая мысль, что Хоук может написать свою следующую песню именно про этот вечер… на мгновение Андерсу даже становится холодно. Но, конечно же, это совершеннейшая глупость…
- Это легко, - Хоук улыбается тоже, совершенно обезоруживающе. – Слушай свое тело. Иногда оно гораздо умнее тебя.
Прежде, чем Андерс успевает что-то сказать, его вытаскивают из-за стола. «Вот и «слушай свое тело»», - ругает не то Хоука, не то себя Андерс, потому что его тело хочет одного – прижаться покрепче к чужой горячей коже, устроиться поудобнее в чужих крепких руках, расслабиться, закрыть глаза… Какие уж тут танцы…
- У тебя кружится голова? – с тревогой интересуется Хоук, очевидно, заметив что-то неладное. – Я и не подумал, что ты… что тебе… Давай, выйдем на улицу, хоть воздухом свежим подышишь.
Хоук вытаскивает Андерса из бара буквально на себе. Холодный ветер бьет в лицо, отрезвляя, приводя в сознание. На губы падают снежинки, и Андерс машинально слизывает их – и замирает, случайно встретившись взглядом с Хоуком.
Сначала взглядом. Потом губами.
- Сумасшедший, простудишься… - бормочет Андерс после поцелуя, исследуя ладонями плечи Хоука – крепкие плечи, обтянутые только черной тканью майки. На самого Андерса Хоук хотя бы предусмотрительно накинул куртку. О себе… как всегда, забыл.
- Я выносливый, не простужусь, - смеется Хоук, забирается было пальцами Андерсу под рубашку… и вдруг останавливается и смотрит совершенно дикими и удивленными глазами. – Андерс… мне кажется, или это действительно был наш первый поцелуй?
- Тебе не кажется, - кивает Андерс. Хоук с обреченным вздохом убирает руки. Андерс перехватывает их на полпути.
- Слушай свое тело: оно гораздо умнее тебя, - с мягкой, чуть насмешливой улыбкой перефразирует он и целует Хоука. В конце концов, ЭТОТ танец можно танцевать под любую музыку. И даже вовсе без оной.
Twilight
читать дальше
- Добро пожаловать в мою берлогу, - немного церемонно объявляет Хоук. Андерс чувствует себя неловко – все-таки стоило предупредить о своем приходе, а не заваливаться вот так, с бухты-барахты, просто потому, что оказался поблизости, - но одновременно его мучает любопытство.
Он никогда раньше не заходил в квартиру Хоука. Просто не получалось. Хотя Хоук приглашал, и не один раз… но…
Просто не получалось. И Андерс гонит от себя мысли о том, что он просто боялся квартиры этого ненормального.
Как побаивался и самого Хоука – в первые дни их знакомства.
«Берлога» - одновременно обжитая и пустая. Мало мебели – только самое необходимое. Заходя на кухню, Андерс цепляет взглядом стол – на нем стоит несколько кружек, в одной из которых еще плещется недопитый кофе.
- У тебя недавно были гости?..
Хоук отмахивается.
- Моя банда заходила. Новую песню обсуждали.
- Понятно, - протягивает Андерс. И чувствует легкую зависть.
Кофе Хоук нальет и ему. Поговорить о музыке они тоже могут. Но… но это – не то.
Они вместе уже несколько месяцев. Никаких внешних признаков этого как не было, так и нет, и, наверное, не будет. Никто не понимает, что их вообще связывает. Андерс иногда тоже не понимает – разумеется, не в те мгновения, когда он задыхается в крепких руках Хоука, путаясь пальцами в его волосах, с закрытыми глазами ища его губы.
Тогда кажется, что связывает их страсть. Но разве только она?
- Извини, выйду покурить, - Хоук, не глядя, вытаскивает сигарету из пачки. И Андерсу даже не хочется говорить, что курить – это вредно. Впрочем, Хоук и так курит мало. За компанию. Или когда нервничает.
В одиночестве Андерс выдерживает совсем недолго. Потом встает и выходит на балкон.
Хоук даже не зажег сигарету. Андерс вынимает её у него изо рта, слегка коснувшись губ кончиками пальцев.
- Тебе неуютно здесь, - говорит Хоук, как-то незаметно придвигаясь ближе, почти касаясь щекой щеки Андерса. – Понимаю. Мой настоящий дом – это я сам, мои друзья и моя музыка. Квартира же… она просто место, где я живу. Мне даже у тебя уютнее, если честно.
- Тогда переезжай, - предлагает Андерс. Раньше, чем успевает понять, что именно он произносит.
Хоук мотает головой.
- Не могу. Ты же знаешь, как я живу, Андерс. Постоянные репетиции. Ты пытаешься полюбить рок-н-ролл из-за меня, но вряд ли бы у тебя хватило терпения слушать его каждый день по несколько часов.
- Ты когда-нибудь остановишься? – этот вопрос сам срывается с губ Андерса. Должно быть, потому, что мысленно он уже был задан много раз.
Хоук смеется.
- И это говорит человек, который не дает мне останавливаться! Знаешь, Андерс, - немного успокоившись, продолжает он, - я никогда не буду счастлив с тобой. В привычном смысле счастлив. Ты меня вдохновляешь. Ты моя лихорадка. Я… я просто не могу остановиться.
- Пока я с тобой, - договаривает за него Андерс. И, наконец, прижимается щекой к щеке. И чувствует, как двигаются губы Хоука.
- Пока ты рядом, - поправляет Хоук. И кладет руку Андерса на свою грудь. Туда, где под тканью майки и под кожей быстро и почти больно бьется сердце.
Странный, но безумно интимный жест.
- Я тебя люблю.
- А я тобой одержим.
И никаких поцелуев. И никаких объятий.
Просто двое на балконе. Просто несколько слов, которые можно услышать, несмотря на то, что они уже отзвучали.
За стеклом сгущаются ранние осенние сумерки.
This Dance
читать дальше
Воздух отравлен сигаретным дымом, в ушах стучат кровь и безумные ритмы безумной музыки. Андерс задыхается, как от непрерывных поцелуев, от этого дыма, от шума, от горячего дыхания Хоука у самого уха – тот говорит, почти прикасаясь, в иной ситуации Андерс счел бы это откровенным флиртом, но не здесь. Не с ним.
- Тебе нравится?
Андерс не может думать об этом. Нравится ему или нет?
Ощущения бьют по нервам. Их слишком много, этих ощущений, больше, чем он привык. Хоук в ожидании ответа почти наваливается на плечо, от него пышет жаром, хотя и черная майка ощутимо влажная. Длинные волосы растрепались, и Андерсу хочется их расчесать. Или – запустить пальцы в эту черную гриву, потянуть, прижать Хоука к себе.
В баре много народу, но Андерс не знает никого из них. Это не его территория. Хоук – единственное, что более-менее знакомо. Хоук, любимый безумец, насквозь творческий, насквозь пропитанный этой музыкой, этими ритмами, от которых кровь в венах становится обжигающей, а сердце стучит так, как будто ты куда-то бежишь, страстно желая добраться до места как можно скорее – хотя на самом деле ты просто сидишь за барной стойкой.
Нравится ему или нет?
«Секс, наркотики и рок-н-ролл» - невольно вспоминается старый, затертый до дыр девиз. Зря вспоминается, хотя, впрочем, невольное смущение не очень-то и заметно – Андерс и так пылает лихорадочным румянцем от жары и выпивки. Хоук, похоже, уже и не ждет ответа на свой вопрос – немного отстраняется, берет бутылку, пьет пиво прямо из горла. Никаких наркотиков. Никакого секса.
Музыка меняется – теперь она не такая бешеная, не такая громкая, но более проникновенная, звуки бас-гитары – впрочем, Андерс не уверен, что этот инструмент называется именно так – отдаются где-то в животе. Еще одно ощущение.
Теперь можно говорить, не наклоняясь к самому уху собеседника, и Хоук говорит, вернее, спрашивает:
- Хочешь потанцевать?
- Я не уверен, что смогу танцевать под эту… музыку, - Андерс улыбается, чтобы его слова не прозвучали, как отказ, но танцевать он и в самом деле не умеет. В голову приходит глупая мысль, что Хоук может написать свою следующую песню именно про этот вечер… на мгновение Андерсу даже становится холодно. Но, конечно же, это совершеннейшая глупость…
- Это легко, - Хоук улыбается тоже, совершенно обезоруживающе. – Слушай свое тело. Иногда оно гораздо умнее тебя.
Прежде, чем Андерс успевает что-то сказать, его вытаскивают из-за стола. «Вот и «слушай свое тело»», - ругает не то Хоука, не то себя Андерс, потому что его тело хочет одного – прижаться покрепче к чужой горячей коже, устроиться поудобнее в чужих крепких руках, расслабиться, закрыть глаза… Какие уж тут танцы…
- У тебя кружится голова? – с тревогой интересуется Хоук, очевидно, заметив что-то неладное. – Я и не подумал, что ты… что тебе… Давай, выйдем на улицу, хоть воздухом свежим подышишь.
Хоук вытаскивает Андерса из бара буквально на себе. Холодный ветер бьет в лицо, отрезвляя, приводя в сознание. На губы падают снежинки, и Андерс машинально слизывает их – и замирает, случайно встретившись взглядом с Хоуком.
Сначала взглядом. Потом губами.
- Сумасшедший, простудишься… - бормочет Андерс после поцелуя, исследуя ладонями плечи Хоука – крепкие плечи, обтянутые только черной тканью майки. На самого Андерса Хоук хотя бы предусмотрительно накинул куртку. О себе… как всегда, забыл.
- Я выносливый, не простужусь, - смеется Хоук, забирается было пальцами Андерсу под рубашку… и вдруг останавливается и смотрит совершенно дикими и удивленными глазами. – Андерс… мне кажется, или это действительно был наш первый поцелуй?
- Тебе не кажется, - кивает Андерс. Хоук с обреченным вздохом убирает руки. Андерс перехватывает их на полпути.
- Слушай свое тело: оно гораздо умнее тебя, - с мягкой, чуть насмешливой улыбкой перефразирует он и целует Хоука. В конце концов, ЭТОТ танец можно танцевать под любую музыку. И даже вовсе без оной.
Twilight
читать дальше
- Добро пожаловать в мою берлогу, - немного церемонно объявляет Хоук. Андерс чувствует себя неловко – все-таки стоило предупредить о своем приходе, а не заваливаться вот так, с бухты-барахты, просто потому, что оказался поблизости, - но одновременно его мучает любопытство.
Он никогда раньше не заходил в квартиру Хоука. Просто не получалось. Хотя Хоук приглашал, и не один раз… но…
Просто не получалось. И Андерс гонит от себя мысли о том, что он просто боялся квартиры этого ненормального.
Как побаивался и самого Хоука – в первые дни их знакомства.
«Берлога» - одновременно обжитая и пустая. Мало мебели – только самое необходимое. Заходя на кухню, Андерс цепляет взглядом стол – на нем стоит несколько кружек, в одной из которых еще плещется недопитый кофе.
- У тебя недавно были гости?..
Хоук отмахивается.
- Моя банда заходила. Новую песню обсуждали.
- Понятно, - протягивает Андерс. И чувствует легкую зависть.
Кофе Хоук нальет и ему. Поговорить о музыке они тоже могут. Но… но это – не то.
Они вместе уже несколько месяцев. Никаких внешних признаков этого как не было, так и нет, и, наверное, не будет. Никто не понимает, что их вообще связывает. Андерс иногда тоже не понимает – разумеется, не в те мгновения, когда он задыхается в крепких руках Хоука, путаясь пальцами в его волосах, с закрытыми глазами ища его губы.
Тогда кажется, что связывает их страсть. Но разве только она?
- Извини, выйду покурить, - Хоук, не глядя, вытаскивает сигарету из пачки. И Андерсу даже не хочется говорить, что курить – это вредно. Впрочем, Хоук и так курит мало. За компанию. Или когда нервничает.
В одиночестве Андерс выдерживает совсем недолго. Потом встает и выходит на балкон.
Хоук даже не зажег сигарету. Андерс вынимает её у него изо рта, слегка коснувшись губ кончиками пальцев.
- Тебе неуютно здесь, - говорит Хоук, как-то незаметно придвигаясь ближе, почти касаясь щекой щеки Андерса. – Понимаю. Мой настоящий дом – это я сам, мои друзья и моя музыка. Квартира же… она просто место, где я живу. Мне даже у тебя уютнее, если честно.
- Тогда переезжай, - предлагает Андерс. Раньше, чем успевает понять, что именно он произносит.
Хоук мотает головой.
- Не могу. Ты же знаешь, как я живу, Андерс. Постоянные репетиции. Ты пытаешься полюбить рок-н-ролл из-за меня, но вряд ли бы у тебя хватило терпения слушать его каждый день по несколько часов.
- Ты когда-нибудь остановишься? – этот вопрос сам срывается с губ Андерса. Должно быть, потому, что мысленно он уже был задан много раз.
Хоук смеется.
- И это говорит человек, который не дает мне останавливаться! Знаешь, Андерс, - немного успокоившись, продолжает он, - я никогда не буду счастлив с тобой. В привычном смысле счастлив. Ты меня вдохновляешь. Ты моя лихорадка. Я… я просто не могу остановиться.
- Пока я с тобой, - договаривает за него Андерс. И, наконец, прижимается щекой к щеке. И чувствует, как двигаются губы Хоука.
- Пока ты рядом, - поправляет Хоук. И кладет руку Андерса на свою грудь. Туда, где под тканью майки и под кожей быстро и почти больно бьется сердце.
Странный, но безумно интимный жест.
- Я тебя люблю.
- А я тобой одержим.
И никаких поцелуев. И никаких объятий.
Просто двое на балконе. Просто несколько слов, которые можно услышать, несмотря на то, что они уже отзвучали.
За стеклом сгущаются ранние осенние сумерки.
@темы: слэш, dragon age, андерс, м!хоук, AU
-
-
11.07.2013 в 19:38-
-
11.07.2013 в 19:44Тянет. Проблема в том, что флэшку, где у меня начало очередной главы "Осенней серенады", я засунула неизвестно куда. Хотя уже подумываю забить на это и начать писать главу заново. Хотя и отвлекаюсь еще и на миди-фик по "Мерлину" - там гет, инцест, куча кинков и очень вкусное (ИМХО) психологическое насилие...
-
-
11.07.2013 в 19:47Вот эти две твои зарисовки удивительные просто. У меня все картинки перед глазами.
-
-
11.07.2013 в 20:13А я, как всегда, смущаюсь от твоих отзывов.
-
-
11.07.2013 в 20:16Я до сих пор помню Хоука рисующего и его "другое имя моей любви"
-
-
11.07.2013 в 20:18Другое лицо. Насколько я помню, там фигурировал портрет Справедливости.
-
-
11.07.2013 в 20:24-
-
11.07.2013 в 20:27За что? Некоторые детали своих фиков я и сама забыть могу.