Как говорил Александер
И конечно, драма и вообще непонятно, что.
Фэндом: Темный дворецкий.
Пейринг: Клод/Алоис
Невинные губы
Даже самая грязная проститутка бережет первый поцелуй в губы для своего единственного. Алоис Транси не был исключением. Все его тело знало мужские прикосновения, но только не губы. Губы были невинны.
Несмотря на все слова, которые с них слетали.
Алоис расцветал, в дорогой одежде, на мягких простынях, ухоженный и уже становящийся избалованным. С момента смерти графа Транси прошло совсем немного времени, а Алоис уже переделал особняк под свой вкус — руками своего дворецкого, разумеется. Алоис был готов плакать на публике, но смеялся — сколько же он смеялся, освобожденный, совсем еще юный! — когда его никто не видел.
Никто, кроме Клода.
Клооод — это имя в устах Алоиса звучало сладко и протяжно, капризно, иногда даже чуть обиженно. Он тянул «о», словно обнимал губами, ласкал языком это имя — так, как не смел ласкать его носителя. Наоборот, он обращался с Клодом нарочито небрежно, словно тот был его игрушкой. Так было проще.
Дать пощечину, вставить в зубы колкую розу? Да, да. Но от мысли о том, чтобы самым невинным образом поцеловать Клода в щеку, Алоис чувствовал, что и хочет, и самым постыдным образом боится. Даже не мысль — фантомное ощущение того, как чувствовалась бы эта кожа, эта бледная щека, преследовало его. И Алоис убегал от своего преследователя, бегая по комнатам, раздавая пощечины, выдавливая глаза неизменно терпеливой служанке. Что угодно, как угодно — лишь бы не чувствовать этого.
А Клод смотрел на него. Просто стоял и смотрел. И от этого Алоис бегал еще быстрее, двигался еще лихорадочней.
Пока однажды не врезался в него.
— Ваше высочество, — тихо послышалось сверху. Клод был высок, слишком. И его руки сейчас, когда он мягко отстранил Алоиса, были слишком нежными.
А его взгляд — слишком… слишком…
— Клод, — сорвалось с губ. И на этот раз Алоис забыл сладко растянуть «о». Слово получилось отрывистым, на одном выходе — Клод. Язык стукнулся об зубы на последнем звуке.
Клод смотрел на него. Его бледное лицо было совсем близко.
— Будьте осторожны, ваше высочество, — тихо произнес он. — Вы можете больно упасть однажды.
— Но ты будешь со мной?.. — полувопрос, полумольба. Руки Клода по-прежнему держали — обманчиво некрепко, можно вырваться, засмеяться, убежать, но не хочется. Хочется продолжать чувствовать эти руки. И даже хочется, чтобы они прижали крепче. Немного. А затем еще немного.
Неважно, если будет больно — к боли Алоис привык. Но будет сладко, и это та сладость, которой он жаждет.
— Да, — Клод опустился рядом на колени — легко, непринужденно, с грацией демона. Теперь их лица были вровень — почти.
— Я буду с вами.
Совсем близко. И даже на таком расстоянии — Клод идеален. Его лицо продумано до мельчайших деталей, произведение искусства вплоть до кончиков ресниц. Алоис невольно прикрыл глаза. Поцелуй меня.
Поцелуй сейчас, когда я чувствую тебя так близко. Поцелуй, и пусть это будет невыносимо больно, но сладко, за мгновение этой сладости я отдам душу — ты ведь хочешь мою душу, Клод? Возьми её. Возьми меня.
Под ресницами стало влажно. Губы дрожат. А он медлит. Смотрит?
И в эти мгновения Алоис чувствует себя хуже самой грязной шлюхи. Слезы текут по щекам, но он упорно не открывает глаз. Подается вперед — и чувствует головой твердую грудь Клода.
И снова этот тихий голос:
— Ваше высочество.
— Ты мое высочество! — вырывается сквозь слезы, хрипло и некрасиво, вырывается из горла, нет — из глубины тела, из самого сердца. — Ты мое высочество, Клод. Поцелуй меня! Это приказ, — и слезы жгут глаза, пусть они и закрыты, жгут даже щеки — такие ядовитые.
Но Алоис все же чувствует на губах незнакомое прикосновение. Он даже не сразу понимает, что это. Затем осознает — как-то резко, рывком. Палец. Клод медленно проводит по его верхней губе кончиком пальца.
— Такая любовь и преданность… — все так же тихо, но теперь это звучит иначе, звучит так, будто он поражен. — К простому дворецкому…
Алоис дрожит под его пальцем, словно в лихорадке. Слова проникают внутрь, оставляя сладковатый привкус. Хочется облизнуть губы — но страх парализует. Страх почувствовать языком палец Клода. Алоису кажется это слишком развратным, неприличным, неправильным сейчас.
Клод убирает палец. И касается губами — едва-едва, отстранившись почти сразу же. Так холодно, что рот Алоиса немеет. Немеет все его лицо — а затем заливается краской стыда. Это гораздо более грязно, чем объятья графа Транси.
Алоис распахивает глаза. Клод стоит и смотрит на него. Сверху вниз. А затем склоняется в поклоне.
— Чего желаете на ужин, ваше высочество?
Фэндом: Темный дворецкий.
Пейринг: Клод/Алоис
Невинные губы
Даже самая грязная проститутка бережет первый поцелуй в губы для своего единственного. Алоис Транси не был исключением. Все его тело знало мужские прикосновения, но только не губы. Губы были невинны.
Несмотря на все слова, которые с них слетали.
Алоис расцветал, в дорогой одежде, на мягких простынях, ухоженный и уже становящийся избалованным. С момента смерти графа Транси прошло совсем немного времени, а Алоис уже переделал особняк под свой вкус — руками своего дворецкого, разумеется. Алоис был готов плакать на публике, но смеялся — сколько же он смеялся, освобожденный, совсем еще юный! — когда его никто не видел.
Никто, кроме Клода.
Клооод — это имя в устах Алоиса звучало сладко и протяжно, капризно, иногда даже чуть обиженно. Он тянул «о», словно обнимал губами, ласкал языком это имя — так, как не смел ласкать его носителя. Наоборот, он обращался с Клодом нарочито небрежно, словно тот был его игрушкой. Так было проще.
Дать пощечину, вставить в зубы колкую розу? Да, да. Но от мысли о том, чтобы самым невинным образом поцеловать Клода в щеку, Алоис чувствовал, что и хочет, и самым постыдным образом боится. Даже не мысль — фантомное ощущение того, как чувствовалась бы эта кожа, эта бледная щека, преследовало его. И Алоис убегал от своего преследователя, бегая по комнатам, раздавая пощечины, выдавливая глаза неизменно терпеливой служанке. Что угодно, как угодно — лишь бы не чувствовать этого.
А Клод смотрел на него. Просто стоял и смотрел. И от этого Алоис бегал еще быстрее, двигался еще лихорадочней.
Пока однажды не врезался в него.
— Ваше высочество, — тихо послышалось сверху. Клод был высок, слишком. И его руки сейчас, когда он мягко отстранил Алоиса, были слишком нежными.
А его взгляд — слишком… слишком…
— Клод, — сорвалось с губ. И на этот раз Алоис забыл сладко растянуть «о». Слово получилось отрывистым, на одном выходе — Клод. Язык стукнулся об зубы на последнем звуке.
Клод смотрел на него. Его бледное лицо было совсем близко.
— Будьте осторожны, ваше высочество, — тихо произнес он. — Вы можете больно упасть однажды.
— Но ты будешь со мной?.. — полувопрос, полумольба. Руки Клода по-прежнему держали — обманчиво некрепко, можно вырваться, засмеяться, убежать, но не хочется. Хочется продолжать чувствовать эти руки. И даже хочется, чтобы они прижали крепче. Немного. А затем еще немного.
Неважно, если будет больно — к боли Алоис привык. Но будет сладко, и это та сладость, которой он жаждет.
— Да, — Клод опустился рядом на колени — легко, непринужденно, с грацией демона. Теперь их лица были вровень — почти.
— Я буду с вами.
Совсем близко. И даже на таком расстоянии — Клод идеален. Его лицо продумано до мельчайших деталей, произведение искусства вплоть до кончиков ресниц. Алоис невольно прикрыл глаза. Поцелуй меня.
Поцелуй сейчас, когда я чувствую тебя так близко. Поцелуй, и пусть это будет невыносимо больно, но сладко, за мгновение этой сладости я отдам душу — ты ведь хочешь мою душу, Клод? Возьми её. Возьми меня.
Под ресницами стало влажно. Губы дрожат. А он медлит. Смотрит?
И в эти мгновения Алоис чувствует себя хуже самой грязной шлюхи. Слезы текут по щекам, но он упорно не открывает глаз. Подается вперед — и чувствует головой твердую грудь Клода.
И снова этот тихий голос:
— Ваше высочество.
— Ты мое высочество! — вырывается сквозь слезы, хрипло и некрасиво, вырывается из горла, нет — из глубины тела, из самого сердца. — Ты мое высочество, Клод. Поцелуй меня! Это приказ, — и слезы жгут глаза, пусть они и закрыты, жгут даже щеки — такие ядовитые.
Но Алоис все же чувствует на губах незнакомое прикосновение. Он даже не сразу понимает, что это. Затем осознает — как-то резко, рывком. Палец. Клод медленно проводит по его верхней губе кончиком пальца.
— Такая любовь и преданность… — все так же тихо, но теперь это звучит иначе, звучит так, будто он поражен. — К простому дворецкому…
Алоис дрожит под его пальцем, словно в лихорадке. Слова проникают внутрь, оставляя сладковатый привкус. Хочется облизнуть губы — но страх парализует. Страх почувствовать языком палец Клода. Алоису кажется это слишком развратным, неприличным, неправильным сейчас.
Клод убирает палец. И касается губами — едва-едва, отстранившись почти сразу же. Так холодно, что рот Алоиса немеет. Немеет все его лицо — а затем заливается краской стыда. Это гораздо более грязно, чем объятья графа Транси.
Алоис распахивает глаза. Клод стоит и смотрит на него. Сверху вниз. А затем склоняется в поклоне.
— Чего желаете на ужин, ваше высочество?
@темы: слэш, мое творчество, Kuroshitsuji, алоиз транси, клод фаустус, темный дворецкий